EL PLANTEAMIENTO “EL VIAJE A”
1 Января, 2018 / ЛирикаРанее осеннее утро. Холодно. Едва светает. Двигаются тени. Одна не двигается. Звучит голос. Вероятно внутренний.
Шерсть еще не та. Далеко не та. Зубы стучат. А еще «эти». Нашли тоже «козла отпущения». Какой из меня козел? В козле мяса значительно больше. Что они ко мне прицепились? Смотрят странно. Точно, сожрут сегодня. Сожрут ведь, даже судить не станут. Для вида прорычат чего-нибудь. Удалятся для обсуждения. Да еще и меня пригласят. А потом выйдут, утирая морды лапами, со словами «…при попытке к бегству…».
Я бы убежал, да толку. В прошлый раз ежик сбежать попробовал. Сбежал. Через два дня, как было объявлено «при нарушении границ соседнего леса», был схвачен и депортирован. Только его депортация незамеченной прошла. Ни ежика, ни депортации. А все молчат. Словно так и надо. Да и понятно, пока собственной шкуре ничего не грозит, никто не тявкнет. Многие полинять успеют. Трусы.
И я трус. Трус. Я всех и вся боюсь. Да, да, боюсь. Намедни сидел, корень сладкий грыз. Как вдруг, что-то медленно мне на уши опустилось и лежит. Я не жив, не мертв. Не дышу. Даже грызть перестал. Ну, может, грызть не перестал, но похолодел весь и замер. Замер и грызу, урывками. А оно лежит так страшно и не двигается. Долго так сидел. У меня даже задняя лапа занемела. Так и умер бы от страха. Тут корень кончился. Я было за другим потянулся, а оно с меня – бац! Жутко так сползать начало. Сползает и сползает, я глаза закрыл. Открываю – лежит. Страшное. Присмотрелся – лист, дубовый, кажется. Вот жути-то нагнал. Если бы не корешок, точно от страха умер бы.
Теперь меня обвиняют в убийстве. Меня! В убийстве! Да мне даже от одного слова «убийство» страшно становиться. Так страшно, что в обморок упасть хочется. Вот возьму и упаду. Все. Падаю… Как-то не падается. Холодно. Вдруг упаду, а потом, не приходя в себя, замерзну? Нет, этого я боюсь. Не буду падать. Может потом, ближе к обеду.
Как же так? Почему все так несправедливо? Я никогда, никого не обижаю. Даже жену свою. И деток. Всех деток. Я их всех и не помню, но никогда не обижаю. С женой всегда вежлив. Разве что один раз по молодости, в порыве страсти за ухо тяпнул. Нет, несильно тяпнул. Она даже не обиделась. Не обиделась и иногда просила, чтобы еще раз тяпнул. Также несильно. И я ей не отказывал. Никогда не отказывал. Да и как можно отказывать? Никак. Она как взглянет косо, и все, я уже не в силах с собой совладать. Сразу же готов ей ни в чем не отказывать.
Да я любому последнюю травинку отдам. Любому. А что? Пожую немного и сразу отдам. Мне не жалко. Вот такой я. Добрый. И каждому открытый. Открытый, потому что доверчивый. Верю всем. Что мне не скажи, я верю. Помню, как в прошлом году меня сурок обманул. Давай, говорит, норами меняться. Мол, вон какая у тебя семья большая, а у меня маленькая, я, жена да шестеро щенят. Вот и поменялись. Да только его нора меньше моей оказалась. Я к нему, а он говорит, обознался я, твоя нора мне маленькой показалась, так жалко тебя стало, вот и предложил. А еще говорит, что же ты меня теперь не жалеешь? Пожалел я его. Ничего. В тесноте, да не в обиде. Так даже теплее и не так страшно.
Мне холодно и я голоден. Я очень хочу есть. Как бы сбежать отсюда и найти мою любимую травку? Бывало, ничего вокруг не замечая, выскакиваешь на какую-нибудь опушку, а она там словно ждет. Ее много. Листики сверху зеленые, снизу белые, а у самых корней самые сладкие. А еще лучше погрызть кору на сваленном дереве. Да и не так страшно. За это же дерево спрятался и жуешь себе в радость.
Нет! Никакой коры больше! Я же себе слово дал! Никогда больше не есть кору. Не буду есть кору и не стану заглядывать за поваленные деревья. И, главное, никогда не буду пытаться трогать мертвых медведей! Даже не стану смотреть в сторону мертвых медведей!
Эх, глупая моя голова. Зачем она послушала мой голодный живот? Всегда, когда голова слушает живот такое случается. Хуже бывает, когда голова начинает слушать... Хотя нет. Я очень люблю свою жену. Очень люблю и ни о чем не жалею. Ни о чем кроме того, что трогал этого медведя.
Вообще не пойму, что на меня нашло. Обычно если я кого-нибудь видел, или хуже того неожиданно слышал, то бежал без оглядки. Сначала бежал, а только потом оглядывался. Да и то только чтобы убедиться, что никто не бежит за мной. А тут? С чего расхрабрился? Ну знакомый медведь. Ну лежит. Ну и что? Может ему нравиться лежать в крови. Может он нарочно себе голову пробил, чтобы спалось крепче. Зима ведь скоро. Наверное, у медведей так принято. Перед зимой головой бьются, да так, чтобы до весны проспать. А я тут как тут. Давай его за его разбитую голову тормошить. Вставай, мишенька, вставай косолапый. Вот интересно, если бы он встал со своей окровавленной головой мне бы легче было? Или все-таки нет?
Хотя чего гадать. Теперь наверняка ничего хорошего меня не ждет. И волки странно быстро рядом оказались. Меня не тронули. А один бережно донес, даже холку не прокусил. Только почему-то не домой меня отнес, а сюда на судилище. И зачем-то филину соврал, что видел как я медведя головой об дерево бил. А я не бил вовсе, просто разбудить хотел. И от старания всю шерстку в его крови перепачкал. Да и как бы я бил, когда мне такую тяжесть поднять не по силам. Лапы, наверное, не скоро отмою. Почему-то это интересно только мне.
Полдень. Большая поляна. Из-за деревьев выглядывают лоси. Из-за лосей выглядывают ежи, их много. Вверху трещат сучья. На сучьях черно от ворон. Среди них пара-тройка сорок, три-четыре ворона, глупая сойка. Куда без нее. На большом поваленном дереве возлежит лев. Откуда он взялся в лесу никому не известно. Давно было. Слева волчья стая. Маугли нет. Справа лисий клан. И здесь нет Маугли. На большом, поросшем мхом камне толстый филин. Чуть поодаль беспокойно озирающийся тетерев. В центре поляны от чего-то трясущийся заяц. Лев потягивается, обнажает клыки, показывает небезупречные зубы. Зевает.
ЛЕВ. (в сторону филина) Ну?
ФИЛИН. Мы здесь собрались осудить вопиющее преступление
ЛЕВ. (зевая) Какое?
ФИЛИН. Вопиющее
ЛЕВ. Ну-ну
ФИЛИН. (выпучивая глаза) Мы все одна большая семья…
Cтая и клан переглядываются
ФИЛИН. Смерть одного члена семьи, горе для других.
ЛЕВ. (разглядывая потрепанный маникюр) Не тяни!
ФИЛИН. (вздрогнув) Обвиняемый был застигнут на месте преступления погрузивши орудие преступления в голову жертвы
ЛЕВ. (заинтересовано) Что в голову жертвы?
ФИЛИН. (скукоживаясь) Погрузивши орудие преступления…
ЛЕВ. (скучая) А. (двигает хвостом). Дальше.
ФИЛИН. Чего есть добропорядочные свидетели.
Возня в волчьей стае, шум, на поляну выталкивают старого, подслеповатого, в прошлом матерого волка)
ВОЛК. (почесываясь задней лапой) Ну, типа, видел я все.
ЛЕВ. (ухмыляясь) Да ну?
ВОЛК. (прекращая чесаться) Век воли не видать.
ЛЕВ. (вернувшись к созерцанию маникюра) Излагай.
ВОЛК. (плюет на землю) Короче. Пошел я в лес погулять, лечебной травы поискать. Нету нигде. А надо.
ЛЕВ. (ухмыляясь) Ага. Тебе всегда надо. Про дело давай.
ФИЛИН. (опережая поднимающегося льва) Свидетель! Говорите по существу и не пререкайтесь с судьей!
ВОЛК. (поджимая хвост между лап) Да я это… Лось попутал. Вон рогами машет. Отвлекает.
Все, кто может, смотрят на лося, тот перестает жевать. Пытается посмотреть на себя. Не получается
ВОЛК. (переставая поджимать хвост) Так о чем это я? А?
ФИЛИН. (доброжелательно) О траве.
ВОЛК. (радостно) О! Выхожу я типа на поляну. Там травы всегда взять можно. И вижу. Стоит этот сморчок и дубасит почем зря кореша нашего головой об пенек. С душой так дубасит. А главное, трава то вся съедена. Дозу он попутал, вот его и повело.
ТЕТЕРЕВ. (подскакивает, запрокидывает голову) Протестую!
ЛЕВ (недоуменно) Ты чего это?
ТЕТЕРЕВ (важно надуваясь) Протестую. Вина моего клиента не доказана. Нечего на него напраслину наводить!
ЛЕВ. (поднимая левую бровь) Что наводить?
ТЕТЕРЕВ (надувается еще больше и начинает токовать)
ЛЕВ (раздраженно) Уберите этого певца! (в сторону филина) Заканчивай.
ФИЛИН (важно) Обвиняемый был неоднократно замечен за неадекватными действиями. На выпасе подпрыгивал. При виде опасности стучал лапками и умывался языком. С кормежки возвращался под утро. В нору всегда залазил задом. Следы путал против ветра. Стая свидетелей видела его над телом жертвы с окровавленными лапами и перекошенной мордочкой.
Среди ежиков слышна возня и всхлипывания. Сверху тихо падает вороний помет.
ЛЕВ (потягивается, выгибая спину) Да-а-а-а. Жуткая история. Ну что? (оценивающе смотрит то на стаю волков то на клан лисиц) Видимо судьям, да еще и паре свидетелей придется удалиться в соседний овраг для проведения вскрытия жертвы и принятия решения.
На вороньих ветках заметное оживление. Помет падает с удвоенной частотой
ЛЕВ (вспоминая, обращает внимание на зайца) И ты, обвиняемый, пройдешь с нами. Для выяснения, так сказать, всех обстоятельств дела.
Лев лениво уходит в сторону оврага. За ним волк и лиса, толкая перед собой понурого зайца
ЛОСЬ. (переставая жевать, нагибается к ежикам) Так а какой сегодня праздник? И когда будет сено?
КТО-ТО ИЗ ЕЖИКОВ. Будет, будет, из всех из нас праздник будет.
На поляну выбегает лиса
ЛИСА (запыхавшись) Тут эта. Того. В общем, просили передать, что, эта, ну. При попытке бегства, того мы его, ну, в общем, виноват наш заяц. Ох, как виноват.
Снова облизывается, пытается вытереть морду лапой и убегает. Звери расходятся. Вороны лебединым косяком улетают в сторону оврага. На поляне остается лось
ЛОСЬ. (обижено) А где же сено?
